Зона ответственности

Зона ответственности

Анна, Вячеслав, как всё начиналось для каждого из вас, как вы оказались вместе, как открыли академию… И как вышло, что вы ориентируетесь на английские техники Toni&Guy и Vidal Sassoon?

Вячеслав жестом предлагает Анне начать первой…

Анна: В 13 лет я попробовала стричь, мне настолько понравилось, что решила — буду только парикмахером. Получила первое парикмахерское образование, потом было замужество и дети — пришлось взять тайм-аут. А когда появилась возможность, вышла на работу в небольшой салончик на Тверской. Параллельно пошла учиться в «Долорес» — на тот момент единственное в Москве серьёзное учебное заведение. А через какое-то время в Москве открылся Toni&Guy, везде висели билборды. Мне было очень интересно, сидела во втором ряду на их мастер-классе, смотрела во все глаза. Там можно было заполнить анкеты, чтобы на конкурсной основе получить место в салоне Toni&Guy. Заполнила, на собеседовании сделала 3 работы, меня взяли. Начала работать ассистентом — подавать инструменты, мыть миски, подметать волосы, стоять в зале по стойке «смирно», за всеми смотреть, по одному движению понимать, что нужно подать. И параллельно проходила фундаментальный курс Toni&Guy по стрижкам и окрашиванию. Без этого к креслу встать нельзя. Когда я пришла, Вячеслав уже был style-директором Toni&Guy, а арт-директором работал англичанин Шон Хант, который занимался образованием сотрудников. Я буквально в течение месяца всё освоила. В тот период четверых мастеров отобрали для учебной поездки в Англию, но я сделала такой рывок, что мной заменили одного из них. А Вячеслав уже бывал в Лондоне в Toni&Guy, он ездил туда за 2 года до меня.

Вячеслав: За 5.

Анна: За 5? В общем, после этой поездки я тоже стала мастером.

Зона ответственности

Вячеслав, а у вас какая история?

Вячеслав: Поступил в училище парикмахерское, успешно его закончил, устроился в салон в Сокольниках, в котором собралась сильная по тем временам команда из 5 известных мастеров-мужчин. Никто в 10 часов на работу не приходил, жёсткого графика не было, тем не менее к нам всё равно записывались, нас искали. А в 1993 году участвовал в конкурсе на кубок Москвы и получил приз за мастерство и неординарность. Неординарность — потому что всё красиво, но никуда! (Смеётся) Как раз в том же году Игорь Стоянов открыл первый салон и школу стилистов «Персона», и первое время мы всей командой из нашего салона преподавали в начальной школе «Персоны». А потом, когда «Персона» стала набирать обороты, нас всех пригласили в салон. Не все согласились, но я пошёл. Мне был 21 год. В то время арт-директором «Персоны» был Александр Шевчук, он меня и порекомендовал. Выбирали из многих, я так думаю. Меня отсмотрела «третьи ножницы мира» Ольга Бурмистрова, и меня оставили. В то время «Персона» была закрытым салоном, и попасть туда можно было только по рекомендации.

Зона ответственности

Ход с закрытостью наверняка Шевчук придумал. В те времена закрытость была признаком элитарности.

Вячеслав: Я думаю, да. Месяца 4 я проработал дежурным мастером, но и это было для меня престижно. Оля Бурмистрова сказала, что учить меня не будет, учить — неблагодарное дело, но всё, что увижу, — моё. И на самом деле так — преподаватель тебя учит, а ты потом говоришь: «Я тоже так умею! Почему я должен подметать за тобой?»

Так вот, около года я был помощником Ольги, и на самом деле она многому меня научила. Кроме этого, я помогал Александру во всех его начинаниях. Он задумает что-то — и надо это воплотить. А думал он хорошо. Но был жёстким: «Тюбик шампуня на мойке должен быть всегда закрыт. Открыл, помыл, закрыл и поставил. Даже если он тебе второй раз нужен — всё равно закрыл и поставил». Просто смертельно! Шевчук очень следил за антуражем салона. Когда клиент входит, он сразу всё видит. Саша даже говорил: «Если у тебя ногти после окрашивания испачкались, уходи, иди к маникюристу, делай что хочешь». Один раз вызывает меня в свой кабинет и начинает отчитывать.

Я смотрю на него взглядом: «Чего ты от меня хочешь?» А он тогда сказал: «Когда-нибудь, Слава, скажешь мне спасибо». Через много лет мы встретились в самолёте, и я на самом деле сказал ему спасибо. Он научил меня тому, чему я теперь учу своих сотрудников: уважайте место, в котором работаете, и вас тоже будут уважать.

Зона ответственности

А что было дальше?

На пятом году Шевчук сказал Стоянову обо мне: «Игорь, ты должен отправить его куда-то отучиться». А в 1997 году было невозможно учиться за границей. Но Игорь договорился с Toni&Guy и отправил в Лондон команду русских мастеров. Для меня эта поездка стала парикмахерским шоком. А ещё через полгода — опять спасибо Игорю Стоянову — я поехал в Академию Vidal Sassoon. За год прошел креативные курсы двух академий. В Лондоне я скупил все кассеты, буклеты и учебники — всё о фундаментальном классическом образовании, потратил на это практически 6 своих зарплат. И долгое время самостоятельно по ним учился. Английского я тогда не знал, но со словарём и кассетами выучил всё.

А почему у вас был парикмахерский шок?

Вячеслав: Я получил информацию, о которой даже не подозревал. Это сейчас наши мастера очень избалованы. А раньше мы за расчёску платили 5-6 цен. Это сейчас ты уронил фен — и заказал по Интернету новый. А тогда за фен, который стоил 40 долларов, платили 120, потому что его привозили стюардессы. А я в то время был не просто фанатом, а безумным фанатом Toni&Guy. После того как отучился в Академии в Лондоне, стал часто ездить в Финляндию по своим делам, познакомился с людьми, у которых в Хельсинки была студия Toni&Guy. Покупал у них новые коллекции, книжки, инструменты, я знал про Toni&Guy всё. Для меня это были боги, настолько мне нравилось то, что они делают. В «Персоне» я проработал 7 лет — до 2002 года. Однажды клиенты принесли HAIR’S, а в нём объявление — набор в салон Toni&Guy. Конечно, я пошёл. Меня взяли на должность style-директора…

Анна: Это самая высокая должность.

Вячеслав: Выше только должность креативного директора. Я не мог на неё претендовать, потому что не сдавал официальный экзамен. Но за период с 1997 по 2002 год я же сгрыз всё! (Смеётся) И фундаментальную технику окрашивания, и техники стрижек. И у меня был диплом о том, что я прошёл креативное обучение. А когда настало время обучать людей, я стал помогать креативному директору, Шону. Через полгода после открытия Toni&Guy проводил первый семинар с участием англичан, и с российской стороны кто-то должен выступать вместе с ними. А у меня была проблема — я не мог говорить на публику. Но деваться было некуда, к этому семинару я готовился полгода, нужно было слышать, что говорят коллеги на английском и одновременно говорить на русском. Полгода 5 дней в неделю я работал с преподавателем английского со всей базой моих коллекций на видео. И практически говорил, как они. На сцене мы должны были стоять втроем, и когда мне скажут: «Слава, давай», я должен был продолжать тему. И вот начинается семинар, где нас Анна и увидела, у меня прекрасно заученная речь, и тут — ступор. Эй Джи и Шон что-то говорят, а я стригу молча. Нет, внутри себя я что-то говорил, и довольно выразительно, но вслух никак! (Смеётся) Больше я к семинарам не подходил.

Анна: А потом в салоне появилась я.

У Toni&Guy чёткое разделение — стилисты и колористы. Вячеслав был style-директором, он только стриг, а я была колористом. Мы с Вячеславом сразу подружились. Нам хотелось преподавать, тем более в салоне Toni&Guy мы проводили небольшие мастер-классы для мастеров из регионов, нам очень нравилось. И мы возлагали большие надежды на академию, которую собиралась открывать хозяйка салона Toni&Guy Ольга Мансурова. В общем, обещали открыть академию, но тогда так и не открыли. Вячеслав был не очень доволен условиями работы в салоне. Потом уволили арт-директора, Вячеславу предлагали занять его место, он не согласился. В результате появилась идея основать собственный бренд. Бренд был создан — это была Славина задумка и его название.

Зона ответственности

Вячеслав, а впоследствии вы научились преодолевать ступор перед аудиторией?

Вячеслав: В принципе я и раньше говорил неплохо, но именно аудитория играла очень большую роль. Но когда мы решили создать свою академию, первые курсы я не вёл. Программу готовили вместе, но выступала Анна. У нас и сейчас любой разговор так строится — Анна начинает, а я продолжаю.

Анна: Да, ему нужно просто как-то адаптироваться, а потом Слава заговорит легко и непринуждённо.

Но вы начали бизнес не со школы, а с салона.

Вячеслав: Школа к нам пришла в безвыходной ситуации. Из Toni&Guy я ушёл в один день. Уже было придумано название «Креативная зона», и мы открыли салон.

Анна: Причём мы бизнесмены без бизнес-образования, во всём полагались только на интуицию. Сами вложили деньги, сами работали у кресла. И параллельно с открытием салона была идея заняться обучением.

Вячеслав: Но мы не думали про большую академию — понимали, сколько это стоит. Однако знали, что мало набрать мастеров — их нужно обучить. И когда начали учить своих мастеров, их было шестеро, создали маленькую студию, 25 квадратных метров. Здесь стояла моечка…

Анна: Тут телевизор с DVD-дисками… Там мы и отрабатывали преподавание. Я больше выступала и говорила, а потом с Вячеславом обсуждали, что добавить, что изменить. Потихоньку потянулись люди. Мы понимали, что если в будущем захотим открыть академию, самим надо набраться опыта, составить методические материалы. В общем, 2 года мы ставили салон на ноги, обучали желающих и готовились открыть академию. Появились ученики, которые записывались на конкретные программы. Мы нашли помещение на Петровском бульваре и в 2006 году официально открыли академию. Но аренда там безумная.

И было там всего 120 метров, а здесь, в Сокольниках, 250. Когда появилось это помещение, мы в кратчайшее время сделали ремонт, за 3 дня переехали со всей мебелью и установками. В этом плане с Вячеслава надо брать пример. Мне приходится подстраиваться под его темп, безумный и сумасшедший! (Смеётся) Он очень решительный — «вот это делаем, и всё!».

Зона ответственности

Цена за обучение сильно выросла за эти годы?

Вячеслав: У нас одна цена — что тогда была, что сейчас. Мы учим действующих салонных мастеров, которые хотят получить наш опыт. Но я сам работаю у кресла. И чтобы я мог от него отойти, я должен получить те же деньги, что зарабатываю у кресла, иначе в чём смысл? Хороший мастер должен получать деньги. Хороший мастер должен продать свой опыт, и мы делаем это с душой. Когда люди учат английский, они тратят 50 долларов за полтора часа. Если вы занимаетесь целый день, это 200 долларов. А у нас со светом, оборудованием, преподавателем и возможностью уже завтра применять свои знания в салоне день стоит 100 долларов. Причём занятия идут с 10 до 17 с перерывом на обед. Если вычесть все затраты, себестоимость обучения получается не очень большая.

А знаете, что интересно, — мы договорились с одним банком о кредите на обучение у нас. Но ни одного человека это не заинтересовало. Хотя казалось бы — бери деньги, учись, зарабатывай больше и вернёшь кредит.

Вы учите студентов по английским техникам?

Вячеслав: После того как мы открыли первую студию и народ пошёл, мы с Аней подумали — надо сделать что-то большое.

И построили систему обучения по книге Toni&Guy — картинка их, объяснение наше.

А результат такой же, как у них?

Вячеслав: Вот смотрите, в первом классе ребёнка учат писать в тетрадке с тонкими линеечками, потом эти линеечки убирают, и у него вырабатывается почерк. И самое главное в первом классе — научить, как буковки пишутся.

Анна: …у каждого результат будет свой. Но главное, это будет грамотно написано.

Вячеслав: Мы взяли у англичан систему — оттяжки, зоны, градуировки, слои. Все академии обучают так же. Они взяли эту систему у великого Видала Сассуна.

Анна: Эту систему мы переложили на свой язык, сделали её понятной, мастера понимают геометрию стрижки, и как эту стрижку «надеть» на клиента. Кроме геометрии мастер должен добавить визуализацию, представление о том, как стрижку сочетать с человеком.

Вячеслав: Многие театральные школы и студии по всему миру преклоняются перед системой Станиславского. Согласны? Станиславский систематизировал знания о том, как вырастить актера. Великий Видал Сассун сделал то же самое, он придумал систему обучения — как из ученика сделать мастера. Есть техника Vidal Sassoon. Но когда ты берёшь систему…

Анна: …и интерпретируешь её по-своему для менталитета русского…

Вячеслав: …вот тогда — «верю!».

Зона ответственности

Я могу представить, с насколько неоднородными знаниями к вам приходят.

Вячеслав: Проблема в том, что мало кто из мастеров получает классическое образование. А академия — это дополнительное образование… Но мы — тренеры, которые систематизируют знания. Наша задача — научить людей с их персональным уровнем образования, если чего-то не умеют — дополнить.

Анна: Мы разработали 15 различных курсов абсолютно разного направления. Они покрывают любые потребности парикмахера.

А что вы думаете о базовых школах. Их сейчас много, у них есть лицензии, всё есть, кроме…

Анна: ...учителей.

Вячеслав: Знаете, как бывает, когда мы набираем мастеров в свои салоны? Приходит человек, который где-то отучился. Мы говорим: «Вы должны пройти обучение в академии». — «Как, я же уже отучился». — «Хорошо, тогда вы сдадите нам экзамен». Экзамен элементарный, мы не вредные! Мы никогда не смотрим на окончательную работу, потому что у каждого мастера свой вкус. Если перед нами в магазине повесить 25 вещей, мы с вами выберем совершенно разные. Просто вкус разный. И если мастер показал качественно выполненную работу — низкий поклон школе. Но если нет — нам обидно. Почему разрешают школам так работать и выпускать людей, не научив.

Потому что нет стандарта…

Вячеслав: Нет стандарта…

Анна: Смотрите, открывают салоны, как правило, непрофессионалы, которые сами ищут мастеров, но объективно не могут оценить уровень людей, которых принимают на работу. Вячеслав уже давно говорит о том, что необходимо ввести единый стандарт, всеобщую аттестацию, но это возможно только при господдержке. А пока мы можем выступать в качестве таких людей — приезжать в открывшийся салон и проводить аттестацию. Нас приглашают, платят за это деньги, потому что владелец заинтересован в том, чтобы салон работал профессионально. Они просят, чтобы мы подсказали, у кого какие недочёты, и посоветовали курсы.

Вячеслав: Тут есть ещё одна проблема. Государственная программа очень слабая.

Я сам отучился в училище №69 за государственные деньги и получил государственный диплом. Однажды мы с нашим тренером Ромой съездили в училище, где я начинал, и предложили: «Давайте мы будем ежемесячно приезжать к вам, давать мастер-классы, бесплатно показывать английские техники. А если люди захотят, они к нам придут». В ответ: «А зачем нам это надо?» Ну, не хотите — как хотите.

Мой сын 2 года назад закончил государственное учреждение и занял первое место на конкурсе выпускников, но он у нас в академии прошёл все курсы. И ему говорят: «Никита, а давай ты ещё 2 года поучишься, потому что нам надо выступать, чтобы нас не закрыли». Или мастер просит: «А пускай папа напишет благодарность, что мы так тебя научили». Я отвечаю: «Пусть лучше он мне благодарность напишет за то, что 2 года училище занимало первые места по районам». Я не буду писать благодарность не потому, что мне жалко, а потому что вообще не хочу, чтобы такие училища существовали. Это для меня больная история. Однажды мы устроили в академии день открытых дверей, пригласили мастеров и всю группу из училища, где учился Никита. Они пришли, и у нас тут всё чуть не треснуло. Мы объяснили: «То, что вы проходите в училище, — образование российское. Здесь мы показываем английскую технику. По-русски будет так, по-английски вот так. Два разных языка, у англичан больше понятийности, у нас больше конкретики. У нас посылают на 3 буквы, у них на 4». Когда они всё посмотрели, мы предложили мастерам: «Давайте мы будем вас обучать». — «Не надо». Они не хотят, у них и так всё хорошо. Это обидно. Потому что каждый год из каждого училища выходит от 30 до 90 человек, и ты взял бы кого-то на работу, вложил бы в него денег, но он не верит уже ничему. В вашем журнале мне очень понравилась статья про французское образование и частную школу. Государство спонсирует 50 или 100%, но если ученик не научился — на второй год его оставляют за счёт компании. И это правильно. Тогда у каждой школы будет ответственность.

Моя дочка сравнивает американское и русское образование и говорит: «Нас учат сначала одному, потом говорят, что это не так и надо делать вот так. Это нечестно!» Мы тут у себя боремся с этим «нечестно». Мы свою академию построили на костях и на своём имени.

Почему курс «Азбука колориста» вообще появился на свет? Потому что один наш знакомый парикмахер, теперь довольно известный, подарил Ане свой курс по окрашиванию. И мы потратили 2 часа — это курс был такой! — чтобы вникнуть. Ну хорошо, пусть он короткий, но зачем давать неправильную информацию? Ты путаешь людей! Они же потом приходят на базовые семинары по окрашиванию и задают вопросы!

Я говорю ученику: «Это неправильно». — «Как неправильно?!» Постоянно курс начинается с того, что я стою и оправдываюсь. Хочется сказать людям, которые претендуют на то, что могут обучать: будьте честными, парикмахер — это же ваш брат, он такой же, как и вы, он так же трудом зарабатывает и когда-нибудь тоже будет кого-то учить. Нашим выпускникам мы говорим: закончили обучение, теперь найдите в салоне человека, который вам симпатичен, и передайте ему всю информацию. Так вы закрепите свои знания и научите его.

Помните первую свою группу?

Анна: Да, помню. В моей первой группе было 2 человека, я сама с ними занималась — и преподавала, и искала моделей, а с моделями было очень сложно. Система преподавания техники Toni&Guy по стрижкам уже была разработана, и около двух лет я одна преподавала, а Вячеслав за мной следил и где-то меня поправлял. В программе 14 стрижек, каждый день по одной. Модель должна прийти с такой длиной волос, которой хватило бы на конкретную стрижку. А на следующий день другая стрижка, и двум моим студентам снова нужны 2 модели. По телефону мы выясняли, какой длины волосы, какой длины виски, что на макушке. Когда обучение пошло и у меня была группа из 6 человек, я думала, вообще сойду с ума. Преподавала сама, сама искала по 6 моделей на каждый день. И седьмая — для меня, чтобы показывать. У меня не хватало сил, иногда вечерами просто рыдала, а ведь параллельно надо ещё и клиентов обслуживать, и вопросы в салоне решать. Я понимала, что группа будет разрастаться, моделей нужно систематизировать по формам, и тогда придумала создать файл с картинками всех стрижек, на которых стоят номера. Люди сами смогут понять, какая стрижка подходит под длину их волос. Они будут звонить и говорить: «Мне нравится стрижка под номером 12». Это было просто сумасшедшим открытием. Мы сразу напечатали эти флаеры, наняли барышню, которая их раздавала у метро и у дверей вузов. И у нас стало столько моделей! Сейчас у нас в одной студии может заниматься 12 человек, в другой ещё 8, и в третьей 3-4 человека. И на всех модели записаны. В базе данных более 1500 человек. И все они постоянные, потому что довольны результатом.

Вячеслав: Сейчас академия вышла на новый виток. Экзамен у нас сдают на людях… Но обучение начинается на болванках.

Анна: Мы дошли до этого опытным путём, просто видя, как люди начинают обучаться. У нас же ученики не с нуля, а опытные мастера, но всё равно, если сразу начинать стричь людей, у человека страх. Новая техника!

Вячеслав: Болванка даётся, чтобы ученик зачесал её до полусмерти. Человека не зачешешь. Мы покупаем дорогие болванки, в этом нам помогает компания Pivot Point. У них есть болванки, на которых видно направление роста волос. Если на краевой линии роста волосы растут вниз, то и в болванку волос так же вставляется. Бывает, волосы у человека на чёлке расходятся, и мы закупаем болванки, у которых тоже так бывает. Это даёт возможность чётко отработать форму. А что такое форма? Это понимание того, как добиться результата. Все школы, которые мы упоминали, дают нам визуальную стрижку: «Хотите вот так сделать, вам нравится это? Тогда вы должны подстричь такими проборами с вот такой оттяжкой и таким срезом». Если приходит живая модель, а мастер не видит эти проборы и оттяжки, то ты слышишь в итоге: «У меня не получилось». А болванка даёт человеку возможность реально осознать ошибки, понять, что проборы — это не хаотичные линии, а чётко из пункта А в пункт Б.

Вы достаточно агрессивны на рынке?

Вячеслав: Мы не агрессивны.

И не хотите?

Вячеслав: И не хотим. Наша задача — учить. Свою энергию мы тратим на разработку новых курсов. Учеников мы сами встречаем и сами провожаем. И сами с ними учимся. Потому что любой вопрос, заданный учеником, даёт возможность создать новый семинар. Ты от них же получаешь заказ. Вот появился мужской семинар, и я рассказываю, что голова — это конструктор, который можно по-разному собрать. Затылочную зону можно по-разному подстричь. Хотите округлую макушку — такими проборами она делается. А если поработаете диагональными проборами вперед, можете другую макушечку сделать. У нас же парикмахер должен и увидеть, и кино посмотреть, и услышать. Вы видите наш рисунок 2D, потом английский видеоматериал, где не мы им показываем, а арт-директора из Англии… Всё вместе подтверждает, что я говорю правильные вещи. И затем болванка 3D, на которой мастер видит каждую прядочку. Ему не надо ничего представлять — он точно видит, под каким углом какой срез делать. Одному понятно вот так, другому — ещё и видео покажи, третьему — это, это и вот это. И ещё ты должен раскрыть секреты движения. Можно 100 раз увидеть, но если не объяснить, где я в данный момент стою, что я в данный момент делаю, ничего не получится. У нас задача: человек должен выйти от нас знающим.

А вы отслеживаете, что с вашими учениками происходит дальше?

Вячеслав: Конечно! Нам очень нравится, когда наши ученики открывают салоны, но открывают по-другому. Это такое удовольствие! Так приятно — знать, что на Семёновской есть не просто ещё один салон, а салон правильный, качественный. Радует, когда люди понимают, что стрижка не может стоить столько-то денег… Радует, когда нам звонят директора салонов, мастера которых у нас отучились

Анна: И следом приходят их коллеги и говорят: «Я вижу, как моя коллега стала работать, я тоже так хочу».

Вячеслав: Например, в «Моне» захотели, чтобы у их сети салонов был свой стиль… Для высшего состава обучение проводит Анна Эшвуд, а для всех остальных — мы. С ноября мы выпускаем по 5-6 мастеров, обученных технике стрижек Vidal Sassoon. Нам это очень приятно. У сети салонов должен быть свой почерк.

Анна: Руководство сети выбрало, какой у них будет почерк. Затем выбрало нашу академию, чтобы обучать мастеров.

Вячеслав: Мы легко обучаем колористике мастеров, работающих на самой разной косметике. У нас есть курс, который не зависит от того, на каком продукте работает салон. Мы с Анной прошли практически все известные на нашем рынке красители, со всеми дружим, но у нас нет любимчиков. Мы учим именно колористике, в рамках курса есть 12 или 15 вопросов по красителю. Не просто вопросов, а секретных вопросов. Смысл в том, что человек должен их задать. А если не задал, значит, чего-то не понял.

А чего хотите в перспективе? К чему стремитесь?

Вячеслав: Наша задача — создать в России достойную систему обучения, кристально чистую и честную. У каждого преподавателя свой способ подачи информации, но система в России должна быть одна.

Текст Елена Негрескул  Фото Игорь Маяцкий